Обет молчания Но Василий Валентинович рискнул поспорить с судьбой. «Нельзя рисовать, так займусь резьбой по дереву», - решил он однажды. И освоил ремесло резчика. Сегодня мастер живет в хуторе Караичев Обливского района. В доме у него всё резное - стулья, кровать, сундук, стол, стены. А какие великолепные узоры красуются на оружейных прикладах, побывавших в умелых руках Василия!
- Я соорудил фонтан с русалкой во дворе дома, где жил несколько лет назад, - вспоминает Чернышков. - На территории нашего района, очень давно, может быть, сто тысяч лет прошло с того времени, плескалось море. Это трудно себе представить, но мы ходим по бывшему морскому дну. Так вот - в песке я часто находил обломки кораллов и собирал их. Из реки Чир извлекал ракушки, покоившиеся под слоем ила. Когда материалов поднакопилось, соорудил фонтан из кораллов, сделал бетонных сирен, поместил их на кирпичные стойки. Венчала это величественное сооружение чугунная русалка, а её хвост был украшен ракушками. Сотни людей приезжали с разных концов Ростовской области, чтобы полюбоваться такой красотой! Но потом понадобились деньги, дом пришлось продать, а новые хозяева уничтожили и фонтан, и русалку…
Как должны относиться земляки к мастеру? Ответ сам собой напрашивается: ценить и уважать. Но вот не заладились у Чернышкова отношения с хуторянами. Они считали его не от мира сего. «Иванушка-дурачок», «белый ворон», «глупой» - это прозвища Василия Валентиновича. Почему? Да потому, что живет он, по мнению соседей, неправильно. Пить не пьет, жену ни разу пальцем не тронул, хотя было за что, ничего украсть не в состоянии. Но хуже всего то, что со своими талантами Чернышков мог бы «бабло» лопатой грести. А он вместо этого несколько лет в школе обучал детвору резьбе по дереву, получая за свои уроки жалкие копейки, и утверждал, что деньги в жизни - не главное. В общем, чудак он, этот Вася. А к чудаку и отношение соответствующее.
Однажды Василий Валентинович на хуторян обиделся. Как раз он развелся с женой, которая тоже не понимала супруга. Событие это, естественно, активно обсуждалось местной общественностью, что стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Чернышкова. Он вспомнил детство и… замолчал. Перестал с хуторянами разговаривать. Молчал Василий Валентинович не неделю, не месяц, а целый год. С собой носил карандаш и блокнот. Тот, кто к Чернышкову обращался, получал ответ, начертанный на бумаге. Народ сначала удивлялся, возмущался, а потом привык. Мол, что с «глупого» взять?
- В моей душе словно открылись до сих пор запертые, заколоченные двери, - вспоминает Чернышков. - Я стал читать Евангелие. Моя вера, до этого стихийная, в процессе молчания окрепла. Я научился видеть глубже, дальше. Начал рисовать картины на божественные темы, что было мне строжайше запрещено докторами, и запах краски не вызвал в легких болезненных ощущений. Взялся соблюдать посты. И однажды, после Великого поста, почувствовал, что больше не обижаюсь на людей. И я заговорил, чем несказанно удивил окружающих, привыкших за год к моему молчанию…
Натурщик приполз...
