[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Модератор форума: otv  
Форум » Дискуссии » Бои за Обливскую. » Немцы в Сталинграде и Обливской (Воспоминания очевидцев)
Немцы в Сталинграде и Обливской
otvДата: Понедельник, 21.03.2011, 18:15 | Сообщение # 1
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 296
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Немцы в Сталинграде

Мамонтов Владислав Иванович (род. в 1936 г., г. Волгоград)

23 августа 1942 года в Сталинграде день начинался как обычно. Было очень тепло, солнечно, где-то далеко хлопали зенитки, летали немецкие и наши самолеты. Воздушную тревогу объявили, но все продолжали заниматься своими делами. В это время очень низко прошли немецкие самолеты, и из них посыпались листовки. Их и раньше сбрасывали, и, несмотря на запреты, жители ловили их. И моя мама выбежала из ворот, чтобы достать листовку, потому что это была какая-то информация, хоть и из вражеских рук. В это время послышался мощный гул летящих самолетов, и мы увидели, как со стороны Мамаева Кургана разворачивается армада немецких бомбардировщиков. Они шли в несколько эшелонов, и моментально захлопали зенитки, взрывы бомб начали раздаваться все ближе и ближе к нам. Самолеты сбрасывали, как сейчас говорят, ковровым покрытием все эти бомбы, которые набрали с собой.

Я кинулся в дом, меня задвинули под большой стол, тут же легли тетушки, прикрывая меня своими телами. Окна моментально вылетели, раскрылись двери, с диким воем выбежала кошка, залаяли собаки. Осколки залетали в открытую дверь и врезались то в подоконник, то в пол, рядом с местом, где мы лежали. Бабушка молилась, крестилась, ползала зачем-то по полу, зачем-то закрывала двери. Но при очередном взрыве двери опять распахивались, и она в каком-то безумии лезла и опять закрывала эти двери. После часа или полутора часов бомбардировки наступила тишина. И одна мысль была у меня в голове: где мама? Потому что она бросилась ловить листовку. Вышли мы на улицу, и не узнали своего города – все горело, и стоял запах горелого зерна с элеватора. Везде были крики, шум, стоны, бегали военные, промчалась «скорая помощь». Из окопов, из блиндажей, вырытых во дворах, вылезали люди, крестились, плакали, увидев то, что осталось от их домов. И тут в толпе мы увидели маму, она бомбежку пересидела у соседей в окопе, и, конечно, со слезами она бросилась ко мне. В руке она зажимала листовку с кроваво-красным пятном в центре: рядами по кругу располагалась немецкая военная техника, в центре в кровавом месиве была изображена наша техника, убитые люди, и было написано, что для Сталинграда пришел последний день, сдавайтесь. Потом опять послышался вой самолетов, и так несколько раз в течение дня.

 
otvДата: Понедельник, 21.03.2011, 18:16 | Сообщение # 2
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 296
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Так вот начались наши новые будни. Было очень голодно, все выдавали только по карточкам, каждый день были обстрелы и бомбежки, но к ним как-то стали привыкать. Но самое страшное было впереди. Это попытка переправиться через Волгу, потому что, несмотря на то, что везде висели листовки, что мы не сдадим Сталинград фашистам, потихоньку все учреждения начинали переправляться через Волгу. И мама, добыв какие-то документы, подхватила меня, попрощалась со своими родственниками, с бабушкой, и мы побежали в сторону Волги, пока было временное затишье. Волга вся была покрыта техникой – стояло много пароходов, катеров, барж, с каких-то барж сгружались люди, техника, куда-то перевозили раненых. Мама долго спрашивала каких-то военных, показывала бумаги, но везде был ей отказ. В это время началась новая бомбежка. Мы побежали от дебаркадера в сторону берега, где были выходы канализационных люков – громадных бетонных труб почти в рост человека, которые находились на большой глубине от поверхности земли, – куда прятались люди от бомбежки. Там вода текла снизу, люди ходили по кирпичам, по доскам. Там стояли кровати, на них были набросаны доски, на досках сидели люди. Нам пришлось переночевать здесь, потому что бомбежка не прекращалась, все старались уйти подальше от выхода из трубы, потому что осколки с визгом залетали, ударялись о бетон этих труб. Когда наступило затишье, мы вышли на берег, но вокруг горели пароходы и баржи, были крики, стрельба. Парохода, на который мы должны были сесть, уже здесь не было. Мы вернулись домой

И еще страшная страничка – мы видели, как в наш город входили немцы. Рано утром мы с братом вылезли из блиндажа – теперь мы жили только в блиндаже – вышли во двор, подошли к забору. Нам показалось, что какие-то тени проходят в утренней дымке, а когда сквозь щели стали смотреть на улицу, увидели, что вдоль домов медленно идут какие-то фигуры. Мы услышали еле доносящиеся до нас голоса, какие-то переговоры и поняли по вооружению, что это крадутся передовые части немецкой пехоты. Мы побежали в блиндаж, сказали, все заохали, закрестились и стали ждать. Проходило время, была тишина, потом послышались звуки техники – то ли танки передвигались, то ли еще какие-то машины. Наконец с треском открылась калитка, и во двор вошел небольшой отряд немцев. Впереди был офицер в плащ-накидке, сзади шли солдаты, все были вооружены. Увидев нас, они задали несколько вопросов: есть ли здесь военные, красноармейцы, евреи, комиссары. На что мы ответили: «Нет». И они, даже не посмотрев, ушли. Но вот последующие части, которые стали подходить сюда новыми потоками, действовали уже совершенно по-другому. Приходили в дом солдаты или офицеры и, несмотря на то, что мы сидели в комнате, когда не было обстрела, спокойно, нагло так открывали дверцы шифоньеров и выбирали все, что наши взрослые не успели спрятать. Они внимательно рассматривали все на качество, дергали ткань какую-нибудь, складывали в свои рюкзаки и переговаривались, уходили, на нас не обращая никакого внимания, как будто здесь из взрослых никого не было.

Вывесили на стенах домов, на заборах приказы коменданта города, по которым объявлялся комендантский час, все должны были прийти в комендатуру и зарегистрироваться. При этом там была странная надпись, что если со стороны немецких солдат будет нарушение каких-то норм, то нужно будет идти доложить об этом в комендатуру, и будет оказана помощь пострадавшим жителям. В этом же приказе было написано, что все евреи должны прийти зарегистрироваться в этой же комендатуре. И вот как-то вечером к нам пришла чета евреев, бабушка и дедушка, которых, вероятно, мои взрослые хорошо знали. И они сказали, что, мол, разрешите у вас переночевать, мы пойдем на следующий день регистрироваться в комендатуру. Взрослые стали уговаривать, чтобы они не делали этого, а шли к оврагу, который выходит к Волге, а там еще наши находятся, и они их переправят на ту сторону. Но старики говорили, что, раз есть такой приказ, надо обязательно подчиняться, что они не хотят нас подводить, только переночуют. Пока говорили, к нашей кузне подъехал мотоцикл немецкий, и взрослые положили этих стариков там, где спали, забросали барахлом каким-то, и мы, дети, несколько человек, легли на них как на подушки. Видимо, кто-то увидел и доложил, что в дом к Мамонтовым пошли евреи. Немцы зашли, грубо разговаривали, спрашивали про евреев, но все разводили руками, пожимали плечами, говорили: «Нет, нет». Мы испуганно лежали на телах этих двух стариков. Немцы обошли вокруг, осветили фонарем все углы, побили сапогами по узелкам и, переговариваясь, вышли. И даже после такого события старики-евреи сказали, что все равно пойдут регистрироваться.

 
otvДата: Понедельник, 21.03.2011, 18:16 | Сообщение # 3
Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 296
Награды: 0
Репутация: 0
Статус: Offline
Уже начало примораживать, когда нас заставили собрать вещи и сказали, что повезут на распределительный пункт. Действительно, подъехала грузовая машина, все, что можно было взять с собой, мы забрали, и нас повезли куда-то в район Воропоново. Там какое-то время были, потом нас перевезли в район Карповки. Здесь находилось громадное поле, на котором сидели кучками отдельно семьи сталинградцев, которых вывозили немцы из города. Здесь шло какое-то распределение, тут отбирали детей у матерей, потому что их должны были перевозить в особый лагерь, не тот, куда везли взрослых. Стояли крик, стенания, вопли матерей, но немцы подходили и просто отбирали детей. Меня спасло то, что я заболел воспалением легких и лежал пластом на куче узлов с вещами, которые здесь были свалены в степи. Когда подошли немцы, взрослые сказали, что у меня тиф – болезнь, которой они очень боялись, – и поэтому они ушли. После этого нас повезли в Белую Калитву. Везли в грузовом вагоне, поезд почти не останавливался, все были голодны и хотели воды. Наконец поезд пришел куда-то в Обливский район Ростовской области. Когда открыли двери, меня поразил снег, который выпал в это время и покрывал все поле. Он так искрился, что после душного, мрачного вагона было очень тяжело смотреть на него, болели глаза. Нам приказали быстро выбежать, потому что вагоны срочно понадобились немцам. Мы вылезли где-то в 3–4 километрах от станицы Обливская, и вот тут я увидел страшную и странную картину: по белому блестящему снегу ползли тучи вшей. Настолько плотно люди жили и не было возможности помыться, что буквально слоями покрывали эти насекомые человека.

В станицу первой пошла моя тетя Марья Андреевна Мамонтова, очень боевая женщина. Она договорилась, что нас пустит одна хозяйка. И вот мы, вскипятив воду, наконец за несколько недель первый раз помылись. Но уже на следующий день в нашу комнату поместился немецкий офицер, а нас вышвырнули в чулан. Через какое-то время немцы зашевелились, послышались разговоры с упоминанием слова «Сталинград», и через хозяйку мы узнали, что под Сталинградом было большое сражение, что немцев там разбили и что Красная Армия продвигается все ближе к нам. Наконец немцы особенно встревожились. Подъехала большая машина, и они стали выкладывать громадные зеленые ящики около двора того дома, где мы находились. Хозяйке сказали, что это фугасы, мины, которые заложат на дороге, чтобы подорвались советские танки. Немцы ломами в мерзлой земле продолбили огромные ямы и стали укладывать туда ящики. Но вскоре пришло сообщение, что наши войска задержаны, и, чтобы немецкая техника свободно проходила по этим дорогам, немцы вытащили эти фугасы, снова сложили их около забора. Они устроили пирушку, но в самый разгар ее подъехал мотоцикл, немцы стали вытаскивать какие-то вещи, рюкзаки, ящики, и моментально их всех как ветром сдуло. Убегая, денщик сказал, что русские уже в 2–3 километрах от нас. И действительно, вскоре стал слышен какой-то гул, будто идут танки. Все моментально оделись, выбежали на дорогу. Вот подъехала колонна наших танков, на переднем люк был открыт, и молодой парень, выглянув оттуда, поздоровался с бабушками. Они стали его крестить, танк целовать. Он спросил, нет ли здесь каких-то мин, можно ли проезжать. И моя тетя Марья Андреевна сказала как-то очень гордо: «Нет, здесь ничего нет, вот там лежат бомбы, фугасы. Идите за мной, я вас проведу до центра». И пошла впереди танковой колонны. Это было невероятное событие для нас.

Записала Ирина Скворцова,
2000 г., г. Волгоград

 
Форум » Дискуссии » Бои за Обливскую. » Немцы в Сталинграде и Обливской (Воспоминания очевидцев)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск: